Главная Калькуляторы Аркадий Ипполитов: "Тюрьмы" и власть. Миф Джованни Баттиста Пиранези

Аркадий Ипполитов: "Тюрьмы" и власть. Миф Джованни Баттиста Пиранези

Джованни Пиранези (1720-1778) — знаменитый итальянский художник. Известен многочисленными гравюрами с архитектурными сооружениями. Художника часто называют бумажным архитектором, так как большая часть его рисунков, эскизов, архитектурных чертежей, не была осуществлена в архитектуре и осталась только в виде изображений. Однако это нисколько не умаляет необычайный талант художника-архитектора, создавшего большое количество по-настоящему замечательных произведений, которые сегодня хранятся в известных музеях и частных собраниях.

Самой известной серией гравюр Пиранези стали «Тюрьмы », а точнее «Фантастические изображения тюрем ». Эта серия гравюр отличается от всех остальных работ итальянского художника своим фантастическим, почти сюрреалистическим видом. Мрачные помещения, похожие на гигантские лабиринты, в которых сочетаются различные архитектурные элементы. Порой это похоже на инфернальный хаос из какого-то параллельного мира.

Тюрьмы выглядят совершенно нереально, но замечательны тем, что пробуждают у зрителя фантазию. Помещения, которые погружены в мрачные тени, где присутствуют загадочные фигуры и силуэты, диковинные сооружения и устройства, придают фантастическим тюрьмам драматизма. Это таинственные, а порой даже пугающие подземелья, с высокими потолками, сводами, готическими арками, машинами, цепями, рычагами и пыточными инструментами. И всё же, несмотря на свою пугающую сущность, тюрьмы притягивают взгляд и этому в полной мере способствуют красивые архитектурные формы, изящные скульптуры, многоплановость композиции, бесконечный лабиринт строений, который уводит взгляд в самую глубь гравюр.

Английский писатель Томас де Квинси (1785-1859) в одном из своих произведений, написал, что Пиранези запечатлел на этих гравюрах те картины, что являлись ему в горячем бреду. Всего было создано 16 досок с изображениями фантастических тюрем. Первые из них были опубликованы в 1749 году.

Художник Пиранези серия гравюр "Тюрьмы"

Арка с орнаментом

Барельеф со львом

Большая аркада

Готическая аркада

Дым и огонь

Заключенные на платформе

Козлы для пилки дров

Колонна с фонарем

«Места заключения, откуда изъято время и все формы живой природы, замкнутые камеры, что так скоро превратятся в камеры пыток, меж тем, как большинство их обитателей, по-видимому, пребывает в опасном, тупом довольстве, провалы без дна и одновременно без выхода - не обычные тюрьмы: это Ад для каждого из нас.» Маргерит Юрсенар. Мрачный ум Пиранези. 1959- 1961

Книга в стиле «жизнь великого произведения» посвящена знаменитой серии офортов Джованни Батиста Пиранези (1720 -1778), известной под названием Capricci di Carceri или «Тюрьмы ». Наряду с «Меланхолией » Дюрера, «Доктором Фаустусом» Рембрандта и «Капричос » Гойи, «Тюрьмы » — одни из самых известных произведений в истории гравюры и одни из наиболее загадочных и мифологичных «текстов », связывающих сродни поэзии и музыке прошлое, будущее и настоящее.

В России Пиранези стал популярен еще при Екатерине II, которая «расстраивалась », что у нее только 15 томов его произведений, а Александр I поручил приобрести для Эрмитажа издание работ художника. «Едва ли не каждый русский дворянин, посетивший Рим в XVIII - начале XIX века, увозил с собой тома «Видов Рима», а иные - и «Тюрем »». Сегодня в Эрмитаже хранится одна из крупнейших коллекций, отражающих Миф Пиранези - воображаемого Рима, никогда не построенных архитектурных памятников и фантастических зданий, заглянув в которые, каждый может почувствовать себя внутри своего персонального ада.

Текст книги — с характерными постмодернистскими цитатами и аллюзиями, смешением стилей, где «блоговая » и даже «тинэйджерская » манера изложения перемежается со стилистически выверенным языком искусствоведческой монографии. При прочтении первой главы может создаться впечатление, что жажда славы и популярности в более широких, нежели аудитория гуманитарных интеллектуалов кругах, толкнула автора в объятия подросткового сленга. Скажу честно, некоторые интеллигентные дамы «старой формации» могут быть фраппированы. Однако, не стоит здесь ставить точку и формировать мнение обо всей книге на основании этих «постовых » заигрываний. Будьте милостивы, и спишите на жажду просвещения. — «Марии Терезии же было всего двадцать три, и яростные схватки с петухами эту курицу много чему научили, так что, в борьбе крепчая, она осознала, несмотря на католицизм и добродетели, что something is rotten in the state of Austria (прогнило что-то в Австрийском королевстве)» В общем, — будьте снисходительны - преимущество книги не в периодических экзерсисах «близости к народу», тем более, что максимальная их (упражнений ) концентрация именно в этой первой главе, что точно переживаемо.

Ключевое преимущество книги - аллюзии. Развенчивая миф Пиранези, Аркадий Ипполитов планомерно создает новый миф, миф мифа о Тюрьмах Пиранези, его влиянии на культуру последующих веков и миф самого себя на этом чудесном историческом фоне. Причем последнее мне кажется наиболее акцентированным, и при этом не самым бессмысленным и бесполезным. Выстраивая аллюзии событий жизни Пиранези с событиями фильмов Питера Гринуэя и Федерико Феллини Ипполитов демонстрирует визионерский тип творчества - интуитивные прозрения связей и законов, царящих во Вселенной. Демонстрация интеллектуальной мощи сама по себе может внушать желание подражать - а значить развиваться и расширять свой образовательный потенциал, что очевидно полезно вне зависимости от коротких результатов применения оного.

Эта книга - «разгром » биографии Пиранези имени Леграна, части которой «кочуют » по многим искусствоведческим и художественным произведениям. Книга о «пиранезимании » в культуре Нового времени и ее последствиях, с которыми мы живем и сейчас.

Рим XVIII века помешан на коллекционировании. «Паролями » для идентификации «своих » были обсуждения достоинств статуй, архитектурных памятников и смыслов древних надписей. «Папа антиквариев» — Франческо-де Фикорини - специализировался на экскурсиях для богатых англичан в Grand Tour, после которых традиционно совершались покупки каких-нибудь древностей, что для гида было весьма прибыльным занятием, так как то, что в Риме на внутреннем рынке стоило весьма скромно, после пояснений знатока с репутацией, решительно возрастало в цене. В сатирической пьесе Герардо-де Росси даже воспроизводится римская шутка того времени про англичанина, которому указывают на Колизей, и он отвечает «О , да! Это должно быть замечательно, когда достроят.» В общем, все, как и сейчас - бренды заменили богов и желающие казаться благочестивыми в этом новом брэндованном мире оплачивают свое желание по полной.

Миф о Пиранези стал создаваться сразу после его смерти. Его сын - Франческо Пиранези - рассказал об отце Жаку Гийому Леграну, в результате чего и появилась первая биография художника. Тут очень важно помнить, что биография вышла как раз в преддверии нового, гигантского по тем временам тиража, офортов Пиранези, медные доски для которых принадлежали сыну, то есть именно он и был главным заинтересованным в максимальном объеме продаж.

Моя рекомендация по «правильному » прочтению книги - начните с Приложений: «Исторический очерк жизни и трудов Пиранези» Леграна - (то с чего весь миф собственно и начался), эссе Томаса-де Квинси, Владимира Одоевского, Шарля Нордье, Олдоса Хаксли, стихами Виктора Кривулина и Иосифа Бродского… Также рекомендую почитать Маргерит Юрсенар в избранных сочинениях т.III «Мрачный ум Пиранези». И потом — основной текст книги. Тогда поверьте, наслаждение от чтения будет максимальным, а сама искусствоведческая книга превратится в увлекательный роман -разоблачение.

Грезы людей порождают новые грезы, или элементы мифа Пиранези

«Руины Пиранези сотрясают. Они стонут, они кричат. Нужно поспешить взглянуть на них еще раз, ибо они вот-вот разрушатся. Осторожно переворачивая страницу, вы боитесь оглохнуть от грохота их обвала на зыбкую почву, готовую их проглотить. Прежде чем продвинуться дальше, вы задерживаете дыхание и прислушиваетесь.»

«Кошмар Пиранези - это, несомненно, кошмар одиночества и тесноты, тюрьмы и гроба, в котором не хватает воздуха, чтобы вздохнуть, голоса, чтобы закричать, и места, чтобы шевельнуться.»

Шарль Нодье. Пиранези: психологические рассказы. 1836

«Книга моих темниц содержит в себе изображение сотой доли того, что происходило в душе моей. В этих вертепах страданий мой гений; эти цепи глодал я, забытый неблагодарным человечеством… Адское наслаждение было мне изобретать терзания, зарождавшиеся в озлобленном сердце, обращать страдания духа в страдания тела, — но это было мое единственное наслаждение, единственный отдых.»

Владимир Одоевский Opere del cavaliere Giambattista Piranesi 1831

«В этих темницах самое очевидное и вместе с тем самое тревожное то, что в них царит абсолютная бессмыслица. <> Пиранези неизменно умудряется создать впечатление, что эта колоссальная бессмыслица длится бесконечно и равнозначна вселенной. <> Обитатели „тюрем“ Пиранези - безнадежные зрители «этой помпезности миров, этих родовых мук», величия не имеющего смысла, непонятных страданий, не имеющих конца и лежащих за гранью человеческих возможностей их понять или вынести.»

Олдос Хаксли «Тюрьмы » Пиранези 1949

«Тюрьмы » Пиранези - прорыв в искусство будущего. <> Мировой символизм всосал Пиранези, как детское питание, и порождения символизма - экспрессионизм и сюрреализм - унаследовали любовь к его гравюрам…<> По количеству откликов и цитат в искусстве XX-XXI веков среди всех художников своего времени Пиранези, войдя в кровь и плоть модернизма, занимает, пожалуй, первое место.»

«Эдгар По с Кафкой также много что объясняют у Пиранези post factum, потому что разуму человека всегда свойственно брожение, часто именуемое ересью, диссидентством или инакомыслием, будь то человек Средневековья, Ренессанса или Просвещения. Культивируя яркое солнце разума, Просвещение очень способствовало тому, что под действием его лучей, умы начинали гнить, бродить и разлагаться, — готический роман и проза Маркиза-де Сада прямой тому пример, и Carceri Пиранези — также».

Аркадий Ипполитов, 2013

Книга «Тюрьмы и власть. Миф Джованни Баттиста Пиранези» - попытка сблизить массового и элитарного зрителя и читателя. Получилось ли - слово за вами.

«Тюрьмы » и власть. Миф Джованни Баттиста Пиранези». Аркадий Ипполитов, издательство «Арка », Государственный Эрмитаж, Санкт Петербург, 2013

Книга сопровождается иллюстрациями офортов Пиранези, впервые переведенных на русский язык эссе Нодье и Хаксли, а также другими редкими материалами.

Для коллажа использованы:

Pietro Labruzzi, Portrait of Giovanni Battista Piranesi, 1779

Узники на выступающей платформе. Лист X из серии Carceri d’Invenzione. 1761. Офорт, резец. Государственный Эрмитаж

Piranesi. Castel sant angelo from north

По изображениям Пиранези можно детально изучить античные памятники. Фото Агентство «Москва»

«Пиранези. До и после. Италия-Россия. XVIII–XXI века» – второй итальяно-российский проект, открывшийся в ГМИИ имени А.С. Пушкина сразу после Рафаэля. Посвящение Пиранези, в своих книгах не забывавшему приписывать, что он архитектор, но в истории искусства оставшемуся одним из главных граверов, Пушкинский готовил вместе с венецианским Фондом Чини, римским Центральным институтом графики, Музеем архитектуры имени А.В. Щусева, Научно-исследовательским музеем при Российской академии художеств, Музеем истории московской архитектурной школы при МАРХИ, РГАЛИ и Международным архитектурным благотворительным фондом имени Якова Чернихова. Получилось масштабно – 400 экспонатов плюс довольно подробные экспликации – даже несколько утомительно, но самое интересное оказалось как раз в конце выставки.

Поклон Джованни Баттиста Пиранези в Москве отвешивают вослед музейному же признанию в любви Андреа Палладио. Проект «Палладио в России», показанный осенью 2014-го в венецианском музее Коррер, летом прошлого года расширили и распределили между Музеем архитектуры и музеем-заповедником «Царицыно». Курировали это сотрудники Эрмитажа Аркадий Ипполитов и Василий Успенский. У нынешнего показа авторы совсем другие – Федерика Росси (Немецкий институт истории искусства во Флоренции – Институт Макса Планка, Флоренция), Семен Михайловский (ректор Санкт-Петербургской академии художеств и комиссар российского павильона и на художественной, и на архитектурной биеннале в Венеции) и сотрудники ГМИИ Марина Майская, Юлия Меренкова и Александра Данилова. Про Палладио, труды которого Пиранези штудировал, сейчас ничего не говорят. Зато и нынешние кураторы с увлечением продлили пиранезианство в советскую эпоху, как прежние сделали с Палладио. И тогда, и сейчас некоторые аналогии «попадают», другие кажутся натяжкой, «массовкой». И даже когда просто читаешь про то, что «темницы» Пиранези превратились в «Дворцы" коммунизма», во вступительных словах к разделу, где устроители ищут пиранезианские рифмы в XX веке, кажется, звучит больше красноречия, чем в музее показывают удачных примеров. Если с Пиранези и можно сравнить фантастическую графику Якова Чернихова из цикла «Дворцы коммунизма» или даже конкурсный проект Константина Мельникова для здания Комиссариата тяжелой промышленности на Красной площади с гигантским проемом-колесом у входа, то многое другое, включая проекты Бориса Иофана для Дворца Советов, все же в пиранезианскую линию вписаны с натяжкой. Впрочем, эта остановка в прошлом столетии – уже конец выставочного маршрута.

«До и после», предшественники вроде повлиявшего на Пиранези Тьеполо и последователи, европейские и российские мастера, в экспозиции перемешаны, как реальность и фантазии в гравюрах самого теперешнего героя. Потому с одной стороны Белого зала царствуют дотошные воспроизведения античных памятников из книги «Римские древности» – причем дотошные вплоть до того, как уложены камни на знаменитой Аппиевой дороге, и тщательно воспроизведенные для того еще, чтобы Пиранези лишний раз мог сказать свое слово ревнителям греческой античности: мол, римская была куда сильнее. Ну а на «Римские древности», оказавшись ровно напротив, «глядят» уже отчасти чудные, но больше чудные камины из его очередного гравированного опуса «Различные способы украшения каминов и других частей зданий...». Здесь – не обделенный ни знаниями, ни воображением, ни коммерческой жилкой, так что в какой-то момент он начал торговать антиками, «отреставрированными» по принципу составления новых объектов из разных старинных фрагментов, – Пиранези микширует все со всем. Уже на титульном листе, словно выставляя на прилавок, он создает такую избыточно декоративную композицию, что строй женских горельефных фигур походит на новогодние елки, с которых того гляди посыплются игрушки и мандарины. Между этими гравюрами в центре Белого зала расставили слепки антиков из собрания Пушкинского, а апсиду увенчали монументальной живописной грезой на тему римского форума работы нашего современника Валерия Кошлякова.

Фактурно вообще выставка вышла довольно разнообразной. Тут еще появятся макеты разных памятников, книги, медали и монеты в витринах. На колоннаде возле пиранезианских ведут с храмами Пестума поместили современные снимки этих памятников, сделанные Джанлуки Баронкелли. У Пиранези все поросло травой, и на фоне величественной архитектуры копошатся человечки. У Баронкелли – туристические, «прибранные» от всяких романтизированных порослей виды, и как раз расслабленные туристы время от времени попадают в кадр. А фирменную серию гравера «Темницы» анимировал в 3D Грегуар Дюпон, так что на экране в мрачных тюрьмах еще постоянно что-то движется и смещается.

Все это очень информативно (с нечастыми сегодня подробными комментариями к работам) и порой весьма завлекательно. Но длинно-длинно. При этом лучшее оставлено на самый конец маршрута. Именно там оказались хрестоматийные, самые известные его офорты «Воображаемые темницы...». Впервые Пиранези издал их в 1749 году, в 1761-м вернулся к серии и переработал ее в более драматическом ключе: общая тональность потемнела, к тому же появились изображения пленников и сцены пыток, которых почти не было в первом варианте. На выставке дают позднюю версию, и, хотя она хорошо известна и в ГМИИ ее уже выставляли, все это нагромождение, нагнетание и архитектурной театральности сложных ракурсов, и мизерабельности пленников, и кажущихся ожившими рельефов вокруг них вкупе со сгущающейся чернотой экспрессивных штрихов всякий раз производят сильное впечатление. Впервые в Россию из Рима привезли и медные гравировальные доски к «Темницам» – но и их выставили в самом конце, да в отдельном от самих гравюр зале. Им бы быть рядом, чтобы стало видно, как движения руки по доске – от легких, едва касающихся ее линий до сгущения разнонаправленных штрихов – отпечатались на бумаге...

Нынешняя выставка берет много сюжетов – но не все из них докручивает до конца, в результате чего кажется, что порой «повествование» проседает. Опять-таки большой раздел посвящен проектам империи советской (раз уж Пиранези питал страсть к Римской империи), и все это проведено сквозь линию «бумажной архитектуры» Пиранези. Единственная реальная постройка которого – римская церковь Мальтийского ордена Санта Мария дель Приорато, где его потом и похоронят. Но можно тогда уж показать что-то и из недавней российской «бумажной архитектуры». А не только меланхоличный форум Валерия Кошлякова, который, может, разнообразит экспозицию, но на ее развитие не работает.

Издательство АРКА предприняло все попытки по поиску и определению обладателей прав на тексты и изображения, воспроизводимые в данной книге. К сожалению, в некоторых случаях это не представилось возможным. Если...

Читать полностью

Книга Аркадия Ипполитова написана в жанре "жизнь великого произведения" и посвящена знаменитой серии офортов Пиранези, известной под названием Capricci di Carceri. Автор описывает не только обстоятельства зарождения замысла и публикации серии, но и бесконечную жизнь "Тюрем" в веках. История "Тюрем" охватывает три века и доходит до 2012 года, с которого - в главе ""Пиранези" в 2012 году" - и начинается повествование. Автор реконструирует варианты политических, социокультурных и психологических обстоятельств создания Carceri, балансируя на грани fiction, что делает это исследование увлекательным чтением.
Книга сопровождается приложением с публикацией впервые переведённых на русский язык эссе Нодье и Хаксли, а также другие редкие и ценные материалы, касающиеся Пиранези.
Издательство АРКА предприняло все попытки по поиску и определению обладателей прав на тексты и изображения, воспроизводимые в данной книге. К сожалению, в некоторых случаях это не представилось возможным. Если после выхода издания в свет таковые лица или организации найдутся, просим обращаться в издательство для установления авторских прав.

Скрыть

«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть I
«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть II
«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть III
«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть IV
«Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века» Часть V

Продожаем осматривать выставку «Пиранези. До и после. Италия - Россия. XVIII-XXI века». Зал 20 посвящен истокам будущего гения, его формированию: учителям, первым шагам в искусстве, увенчавшимся созданием двух ранних серий офортов. Одна из них, «Темницы…», со временем приобрела славу одного из главных шедевров мирового искусства всех времен.

Джованни Баттиста Пиранези «Античный Капитолий». Офорт, резец, сухая игла. ГМИИ им. А.С Пушкина

Пиранези создает фантастическую реконструкцию территории Римского Форума, прилегающую к Капитолийскому холму. Изображение сопровождается подробными комментариями.: «Античный Капитолий, к которому вело около ста ступеней. Посреди этих ста ступеней находится площадь, на которой стоят ростральные Колонны, миллиарии, трофеи и другие украшения. Здесь же находится Храм, построенный Октавианом Августом во время Кантабрийской войны по обету, данному Юпитеру Громовержцу…»

Джованни Баттиста Пиранези «Мрачная темница». Офорт, резец, сухая игла. ГМИИ им. А.С Пушкина

Этот лист - первое обращение художника к теме темниц, которая получит развитие в его знаменитой серии офортов «Воображаемые темницы…» При создании гравюры художник вдохновлялся театральными проектами семейства Бибиены, Джузеппе и Доменико Велериано, Филиппо Юварры.

Джованни Баттиста Пиранези «Античный Храм». Офорт, резец, сухая игла. ГМИИ им. А.С Пушкина

Джованни Баттиста Пиранези «Руины древних зданий». Офорт, резец, сухая игла. ГМИИ им. А.С Пушкина

В пояснении к гравюре автор пишет: «Руины древних зданий, среди которых была погребальная урна Марка Агриппы, сделанная из одного куска порфира, которая теперь используется для гробницы Климента XII. Также видна часть обелиска с египетскими письменами и вдалеке вестибюль разрушенного античного храма». В XVIII веке античный порфированый ошибочно считается погребальной урной марка Агриппы, военачальника императора Октавиана Августа. В 1740 году саркофаг украсил гробницу папы Климента XII в соборе Сан Джованни ин Латерано. Изображение этого античного памятника еще раз встречается у Пиранези в серии «Марсово Поле древнего Рима» (1762)г.На гравюре появляются и античные мотивы (сфинкс, плита с иероглифами), получившие дальнейшее развитие в творчесте Пиранези.

Джузеппе Валериани «Двор тюрьмы» 1740г Бумага, кисть, перо, бистр, тушь. ГМИИ им. А.С Пушкина

Судя по решеткам на окнах, изображена тюрьма. Особенно удался художественный эффект игры света и тени, которые подчеркивают драматический элемент в изображении низкого арочного прохода во внутренний двор в тени справа, рядом с двойным пролетом лестницы. Мотив обрамления сцены аркой часто присутствовал в театральных работах Валериани и в рисунках молодого Пиранези.

Джузеппе Валериани «Мотив архитектурного убранства в барочном стиле» 1740г Бумага, перо, коричневая тушь. ГМИИ им. А.С Пушкина

Джузеппе Валериани «Дворцовый интерьер» около 1745г Бумага, перо, кисть, бистр. ГМИИ им. А.С Пушкина.

Набросок, скорее всего, создан для постановки оперы «Сцепион», состоявшейся 25 августа 1745 г в новом придворном театре Санкт-Петербурга по случаю бракосочетания наследника престола, будущего императора Петра III. Валериани, видимо, предполагал издать альбом своих проектов декораций в гравюрах, так как не только на этом рисунке встречается подпись «la Intagliare» (ит. Предназначенный для гравирования). Графическая манера рисунка близка молодому Пиранези. Бесусловно, он своим мастерством и потрясающими навыками владения перспективой обязан братьям Валериани, недаром современники писали, что их сила заключена в перспективной живописи, особенно в изображении зданий. У Джузеппе, бывшем отличным рисовальщиком, Пиранези мог перенять стремительность линий и драматический эффект использования черной туши, которые встречаются в быстрых зарисовках Джузеппе Валериани из коллекции ГМИИ.

Джузеппе Валериани «Архитектурный мотив. Портик здания с конной статуей» около 1746г Бумага, перо, коричневая тушь. ГМИИ им. А.С Пушкина

Джузеппе Валериани «Интерьер зала дворца» около 1745г Бумага, перо, коричневая тушь. ГМИИ им. А.С Пушкина

Джузеппе Галли Бибиена «Эскиз архитектурной декорации с лестницей на первом плане» Бумага, перо, кисть, размывка желтовато- коричневым тоном. ГМИИ им. А.С Пушкина

В графическом наследии Джеппе Галли Бибиены, к которому московский рисунок предположительно отнесся на основании стиля, архитектурные и театральные фантазии представлены очень широко. Вместе с тем проблема идентификации рисунков членов семьи Бибиена сложна по причине унифицированных приемов и методов работы. Одним из наиболее убедительных оснований для атрибуции листа именно Джузеппе является ярко выраженное сходство его композиционного построения, а также характерная иконография деталей и декора с гравюр по рисункам Бибиены из альбома: «Architetture, e prospettive…»

Анжело Микеле Колонна «Тюремный двор (двор готического дворца» середина XVIII Бумага, перо, коричневые чернила. ГМИИ им. А.С Пушкина

Перспектива организована вокруг двух пересекающихся диагоналей. На первом плане видны две боковые кулисы - одна на свету, другая в тени - и ажурный рисованный холст, рядом с просцениумом, а также расписной задник - все создает ощущение вертикального пространства небольшой глубины, как и было принято в иконографии тюрем.

Франческо Галли Бибиена Мастерская «Колоннада» середин XVIII Бумага, следы карандаша, перо, коричневые чернила, серая акварель. Фонд Джорджо Чени Венеция

Изображена галерея, ограниченная рядами колонн, соединенных четырехугольными пилястрами с боковыми стенами с арками: перспектива с одним центральным фокусом. Ритм пространству задают падающие справа лучи света: они очерчивают пространственные интервалы, а яркий свет заполняет двойную апсиду, которая закрывает перспективу.

Сюита «Темницы…» (ее полное название - «Воображаемые темницы Дж. Баттиста Пиранези, вене[цианского] архит[ектора]») были выполнены в технике офорта и изданы римским торговцем, выходцем из Франции Жаном Бушаром. Первое издание серии, состоявшее из 14 листов, восходит к 1749 году. Уже в этом раннем варианте Пиранези создает абсолютно новую концепцию пространства, безмерного и безграничного. Новая жизнь произведения началась в 1761 году, когда серия подверглась кардинальной переработке: доски были полностью перегравированы, стали более темными, добавилось два новых листа: «Пытка дыбой» и «Барельеф со львами», а их содержание стало еще более таинственным, трагическим и сложным для восприятия.

Джованни Баттиста Пиранези Титульный лист к сюите «Воображаемые темницы…» 1761